Офицер Излечивает Себя Сам
Как уже отмечалось в главе «Что с Нами Делают Очки», зрение всегда улучшается, когда человек прекращает носить очки, хотя это улучшение может быть настолько незначительным, что его можно не заметить. В нескольких необычных случаях с пациентами, когда они освобождались от сковывавшего их состояния, которое заставляло их держать глаза постоянно в напряжении, находились пути, позволявшие им избегать напряжения, и таким образом возвращали большую или меньшую степень их нормальной зрительной силы.
Автор следующего письма смог без чьей-либо помощи открыть и положить это открытие в основу практики главных принципов, представленных в этой книге, и таким образом обрёл способность читать без очков. Он инженер, и во время написания письма ему было пятьдесят пять лет. Он носил очки с 1896 года, сначала от астигматизма, меняя их на более сильные каждую пару лет, а позже – от астигматизма и пресбиопии. Однажды он спросил своего окулиста и нескольких оптиков, не могут ли его глаза быть усилены упражнениями так, чтобы не было необходимости в ношении очков, они сказали:
«Нет. Однажды надев очки, Вы должны их носить».
Когда развернулась война, он был практически дисквалифицирован из экспедиционных войск армии из-за зрения, но смог пройти требуемые тесты, после чего его направили за границу в качестве офицера Химической Службы.
Будучи там, он увидел в Литературном Дайджесте за 2 мая 1918 года ссылку на мой метод лечения дефектного зрения без очков и 11 мая он написал мне следующее:
«На фронте я обнаружил, что очки стали для меня ужасно невыносимыми, я не мог их надевать вместе с противогазом. После того, как я провёл шесть месяцев за границей, я спросил офицера военно-медицинской службы, могу ли я обходиться без очков. Он сказал, что я был прав в плане моих идей и сказал мне, что можно попробовать это сделать. Первая неделя была ужасной, но я не отступал и надевал только очки для чтения и письма. Я перестал курить в то же самое время, чтобы не добавлять нагрузки моим нервам.
Я привёз во Францию две пары очков и две дополнительные линзы на смену. Я только удалил дополнительный кусочек линзы для ближнего зрения из этих запасных линз и сделал их по типу пенсне, с шуроновскими оправами, чтобы использовать их для чтения и письма, так, что единственные очки, которые я сейчас ношу, это очки только от астигматизма, возрастные линзы удалены.
Три месяца назад я не мог читать обычный текст заголовков в газетах без очков. Сегодня в хорошем свете, я могу читать обычный книжный шрифт, держа его на расстоянии восемнадцати дюймов от глаз. С первой недели в феврале, когда я перестал носить очки, я не испытывал головных болей, проблем с желудком или головокружения и моё общее состояние здоровья хорошее.
Мои глаза возвращаются, и я уверен, что это потому, что я выдержал это трудное время. Я уверенно вожу машины и поезда, и как-то в мой ум закралась идея о том, что с каждой поездкой мои глаза становятся сильнее. Это, я думаю, из-за быстрой смены фокуса при рассматривании ландшафта, который движется так быстро. Другие люди пробовали повторить это по моей рекомендации, но бросали спустя два или три дня. Ещё из того, что они говорят, я уверен, они не испытывали такого дискомфорта, как я, в течение недели или десяти дней. Я уверен, что большинство людей носят очки, потому что «потворствуют прихотям» своих глаз».
Пациент был прав, думая о том, что управление машиной и поездом улучшает зрение. Быстрое движение вынуждает глаза совершать быстрые перемещения.
История Учительницы Уильяма Бейтса
В этой книге не раз отмечалось то, что несовершенное зрение всегда сопряжено с аномальным состоянием ума, и когда улучшается зрение, умственные способности в большей или меньшей степени также улучшаются.
Следующее письмо ярко иллюстрирует этот факт. Написала его сорокалетняя учительница, впервые пришедшая на лечение 28 марта 1919 года. Она носила следующие очки:
- правый глаз: Sph +0,75, Cyl.+4,00 ахе 105;
- левый глаз: Sph +0,75, Cyl.+3,50 ахе 105.
Девятого июня 1919 года она написала:
«Я расскажу Вам о моих глазах, но сначала позвольте мне сказать Вам о другом. Вы были первым, кто открыл для меня Ваши теории, и я тут же признала их достойными моего внимания – точнее, я была приятно поражена с самого начала. Я начала лечение не потому, что другие люди мне рекомендовали это, а потому, что, во-первых, я была убеждена в том же, в чем и Вас убедило Ваше открытие.
Во-вторых, в том, что Ваша теория о причинах проблем с глазами была правдой. Я не имею понятия, откуда я знала об этих двух вещах, но я это знала. После недолгого разговора с Вами, Вы и Ваше открытие показались мне имеющими неотъемлемые признаки чего-то без сомнения подлинного.
Однако у меня было небольшое сомнение в том, что метод поможет мне. Вы можете лечить остальных, а вдруг случится так, что Вы не сможете вылечить меня. Однако я отважилась на этот шаг, и в результате моя жизнь кардинально изменилась.
Для начала скажу, что я наслаждаюсь своим зрением. Я люблю смотреть на предметы, исследовать их неспешно и тщательно, как маленький ребёнок, открывающий для себя мир. Я никогда и подумать не могла об этом, но, когда я смотрела на объекты в очках, то это сильно меня утомляло, поэтому я по возможности старалась этого не делать.
Как-то я спускалась на лодке в Сэнди Хуке и наслаждалась самым прекрасным небом без той ненавистной преграды, без этих затуманивающих взгляд очков. И я точно смогла отличить тонкие оттенки цвета, которые я никогда бы не сумела увидеть, даже сквозь самые чистые стекла очков.
Смотрясь в зеркало, ты видишь объёмное изображение на плоской поверхности, а плоское стекло не может показать тебе что-либо по-настоящему объёмным. Мои очки, конечно же, никогда не давали мне такого представления, но кому-то они действительно нравятся.
Я вижу без них так чётко, что, кажется, могу осмотреть всё вокруг без изменения своего положения. Я чувствую, что почти могу это делать.
Я очень редко имею возможность делать пальминг. Крайне редко я чувствую потребность в этом. То же и с тем, чтобы помнить чёрное. Мне уже не нужно что-либо сознательно практиковать. Я редко думаю о своих глазах, но, временами, мне становится ясно, насколько много я их использую, и какое удовольствие от этого получаю.
Мои нервы стали намного лучше. Я стала спокойнее, у меня больше самообладания, я стала менее застенчивой. Я никогда не старалась подавать виду, что я застенчива, или недостаточно уверена в себе. Я всегда действовала и делала, как нужно, как будто ничто меня не стесняло.
Но это было трудно. Теперь я нахожу это необременительным. Очки, а вернее плохое зрение, сделали меня застенчивой. Это действительно значительный дефект, и люди очень чувствительны к этому, хотя даже не осознают этого. Я имею в виду плохое зрение и необходимость носить очки.
Как-то я надела очки для того, чтобы поэкспериментировать и обнаружила, что они увеличивали предметы. Моя кожа выглядела как под увеличительным стеклом. Предметы казались расположенными слишком близко. Предметы, стоявшие на комоде, выглядели такими близкими, что мне казалось, что я отталкиваю их от себя. Особенно тогда мне захотелось отбросить прочь свои очки.
Они сразу вызвали сильное раздражение. Я сняла их и почувствовала умиротворение. Вещи выглядели нормальными.
С начала лечения я могла использовать свои глаза достаточно хорошо, но они быстро утомлялись. Я помню, как я делала большой плакат на тему «Облигации Свободы» две недели спустя после того, как сняла очки, и была поражена, обнаружив, что могу делать всю разметку, практически не используя линейки так же хорошо, как и в очках.
Когда я проверяла с линейкой, то обнаружила, что только последняя строка букв в самом конце немного выходила за пределы линии. Я бы никогда не сделала лучше, если бы работала в очках. Однако это ещё не была тонкая работа. Где-то в то же время я подшивала край чёрного платья ночью, используя тонкую иглу. Было трудно, но все-таки я справилась.
В то время я привыкла выполнять упражнения и добросовестно делать пальминг. Теперь мне не приходится это практиковать. Я не чувствую дискомфорта и абсолютно свободно использую свои глаза. Я делаю с ними все, что хочу. Я не отлыниваю ни от чего, не пропускаю ни единой возможности их использовать.
С самого начала я выполняла все свои обязанности в школе, читала каждую заметку, писала, всё, что было необходимо, ничем не пренебрегала.
Теперь подвожу итоги конца учебного года: меня всегда одолевали головные боли в конце месяца от того, что нужно было добавлять целые колонки цифр, необходимые для отчёта и прочее. Сейчас я не чувствую головных болей. Я обычно вздрагивала, когда кто-то заходил ко мне в класс. Теперь такого со мной не происходит, теперь я приветствую этого человека. Это очень приятное изменение и его приятно ощущать. И, полагаю, это действительно самое важное, хотя и пишу об этом последнюю очередь – я стала лучше преподавать. Я знаю, как доставить знания в ум ребёнка и сделать так, чтобы дети могли видеть истинную сущность вещей.
Я недавно проводила урок на тему горизонтального цилиндра. Вы знаете, это не особо интересный предмет. Но в результате вышел замечательный урок, и его усвоила каждая девочка в классе. То, чему Вы меня научили, заставляет меня больше использовать память и воображение, особенно в последнем, в преподавании.
Подытоживая то, каким стал мой ум в результате лечения, скажу: я стала более открытой, более определённой, менее рассеянной, менее робкой. Короче, я осознаю, что я более сосредоточена теперь. Это центральная фиксация ума. Я видела это в Вашей последней газете, но я осознала это ещё давно и знала, что подразумевается под этим названием».
Преобразование Душевного Состояния
Мужчина сорока четырёх лет, носивший очки с двадцати лет, впервые пришёл ко мне 8 октября 1917 года, когда страдал не только от несовершенного зрения, но и головных болей и дискомфорта. На правом глазе у него была линза:
Sph -5,00, Cyl.-0,75 ахе 180,
а на левом:
Sph -2,50, Cyl.-1,50 ахе 180.
Так как на приёмы он приходил нечасто и часто возвращался к очкам, его прогресс был медленным. Но его боль и дискомфорт ушли очень быстро, и почти с самого начала у него были проблески значительно улучшенного и даже нормального зрения.
Это побудило его к тому, чтобы продолжить, и его прогресс, хоть и был медленным, но устойчивым. Сейчас он несколько месяцев проходил совсем без очков, и его нервное состояние улучшилось так же, как и зрение. Его жена, в частности, была поражена последним, и в декабре 1919 года она написала:
«Меня очень сильно заинтересовала мысль о возвращении в молодость, превращаясь в подобие маленького ребёнка. Идея душевного преобразования не нова, но то, что это психическое, или я бы сказала духовное, преобразование может иметь и физический эффект, который приведёт к тому, чтобы видеть более чётко, это что-то из рода чудес, на самом деле, что-то очень возможное, я предполагаю, для тех, кто в это верит.
В случае моего мужа, конечно, такое чудо было доведено до совершенства, но это заключается не только в том, что он смог оставить очки после многих лет постоянного ношения, но смог и видеть, и читать практически при любом освещении.
Но я, в частности, заметила, как прояснился его ум после лечения. В этом просветлении казалось, что он многое он мог делать эффективно, не пребывая под сильным нервным давлением, последствие которого – разрушительный упадок сил.
Я долго не догадывалась о том, что, возможно, Ваше лечение способствовало успокоению его нервов. Но сейчас я думаю, что тихие периоды релаксации, два или три раза в день, во время которых он практиковал с проверочной таблицей, имели очень благоприятный эффект.
Он от природы такой энтузиаст, и его нервы так легкоранимы, что годами он периодически перебарщивал то тут, то там. Конечно, его значительно улучшенное зрение и снижение присутствующего у него раньше напряжения должно было быть значимым фактором в улучшении его состояния.
Но я склонна думать, что интервалы тишины и умиротворённости были чудесно полезными, да и почему им не быть таковыми?
Мы живём на стимулах, физических стимулах, умственных стимулах всех типов. И в минуты, когда мы останавливаемся, мы чувствуем, что просто существуем, и всё же, если мы возвращаем себе какое-либо из обычных состояний нашей первозданности, не думаете ли вы, что мы с радостью реагируем на простые естественные вещи?»
Облегчение Спустя Двадцать Пять Лет
Результаты применения общепринятых методов лечения дефектов зрения устраивают многих. В то же время существует немногочисленная категория пациентов, известная любому глазному специалисту, которая получает от них недостаточно помощи или вовсе её не находят.
В отчаянии эти пациенты иногда прекращают искать облегчения своего состояния, а иногда продолжают и делают это с поразительной настойчивостью, не в силах потерять веру. И это даже несмотря на то, о чем свидетельствует опыт. Они верят, что где-то в мире существует такой замечательный врачебный навык, который поможет подобрать им подходящие очки.
Скорость, с которой эти пациенты откликаются на лечение, часто поражает, и удивительно иллюстрирует преимущество этого метода перед очковой коррекцией и рассеканием мышц. В следующем случае релаксация сделала за двадцать четыре часа то, что старые методы в лице ряда видных специалистов, не смогли сделать за двадцать пять лет.
Пациентом был мужчина сорока девяти лет, и его несовершенное зрение сопровождалось постоянной болью и приносило мучения. Все это вылилось полнейшим нервным срывом за двадцать пять лет до того, как я его увидел. Так как он был писателем, и его жизнь зависела от пера, его состояние серьёзно угрожало материальному благополучию.
Он консультировался со многими специалистами в напрасной надежде получить облегчение. Очки не помогли улучшить его зрение и избавить от дискомфорта, а глазные специалисты намекали на заболевание зрительного нерва и головного мозга в качестве возможной причины его беспокойств.
Однако невропатологи не могли что-либо предпринять, чтобы избавить его от этих симптомов. Один специалист диагностировал его случай как проблему с мышцами и прописал ему призмы, которые немного ему помогли. Позже, тот же специалист, обнаружив, что все предполагаемые мышечные беспокойства не скорректированы очками, перерезал внешние мышцы обоих глаз. Это также принесло некоторое облегчение.
В возрасте двадцати девяти лет пациент страдал нервным расстройством, которое уже упоминалось. От этого его безуспешно лечили различные специалисты, и девять лет он был вынужден жить на улице. Эта жизнь, хоть и принесла ему улучшения, но она не смогла восстановить его здоровье, и когда он пришёл ко мне 15 сентября 1919 года, он все ещё страдал неврастенией.
Его зрение вдаль было менее 20/40 и не улучшалось при помощи очков. Он мог читать в очках, но при этом испытывал сильный дискомфорт. Я не сумел найти у него симптомов заболевания головного мозга или поражений внутри глаза. Когда он попытался сделать пальминг, он увидел серый и жёлтый цвет вместо чёрного. Правда, он мог давать отдых своим глазам, просто закрывая их, и лишь этим способом он стал способным за двадцать четыре часа читать шрифт «диамант» и читать большую часть букв на двадцатифутовой строке проверочной таблицы с расстояния двадцати футов.
В то же время его дискомфорт значительно уменьшился. Он находился на лечении около шести недель, и 25 октября он написал следующее:
«В последний раз я видел Вас 6 октября, и в конце недели, одиннадцатого, и на десятый день я уже отправился на автомобильную прогулку в качестве одного из официальных представителей от Организации Проверки Выносливости Лошадей. Последний раз я ощущал напряжение глаз, которое делало меня нервозным во всём, что со мной тогда происходило 8го и 9го.
В путешествии, хоть я и спал в среднем по пять часов, хоть и ездил весь день на автомобиле без защитных очков и писал доклады ночью при плохом свете, меня ничто не беспокоило. После третьего дня начал ощущать, как медленное качание само по себе устанавливается, и с тех пор я больше не ощущал дискомфорта.
Я переносил усталость и возбуждение лучше, чем когда-либо раньше, и мне требовалось меньше времени на сон. В связи с обстоятельствами, я не очень усердно практиковал во время путешествия, но все же заметное улучшение моего зрения наблюдается. По возвращении я проводил пару часов за практикой и в то же время много писал.
Вчера, 24-го, я проверил своё зрение с помощью шрифта «диамант» и обнаружил, что после двадцатиминутной практики я смог чётко увидеть строки и распознать заглавные буквы и стиль текста всего лишь с трёх дюймов. С семи дюймов я сразу смог их прочитать, хотя и не мог их видеть совершенно. Это было при среднем дневном свете – без солнца. В хорошем дневном свете я могу читать газету почти совершенно с нормального расстояния для чтения, скажем, пятнадцати дюймов.
Сейчас я чувствую, что трудности позади. Я без труда справился с ночной работой, с тем, что я не мог сделать за двадцать пять лет. Я работал постоянно, больше, чем я мог позволить себе работать после моего нервного срыва в 1899, всё это без чувства напряжения или нервной усталости. Вы можете представить, как я вам признателен. Не только ради меня, но и ради вас, я переверну землю для того, чтобы сделать моё излечение полным и вернуть себе зрение, которое у меня было в детстве, что кажется мне абсолютно возможным в свете того прогресса, который я совершил за восемь недель».
В Поисках Избавления от Миопии
Несмотря на настойчивость, с которой медицина отвергает возможность излечения аномалий рефракции, всё же на свете много простых обывателей, кто верит в обратное. Автор следующего утверждения – пример настойчивого поиска излечения.
Впервые он пришёл на приём 27 июня 1919 года. В это время ему было тридцать три года. Он носил очки: Sph – 2,50 для каждого глаза, и его зрение в каждом глазу было 20/100. После того, как он обрёл почти нормальное зрение, он написал следующее сообщение о своём опыте для журнала «Лучшее Зрение»:
«Когда затонула Лузитания, я знал, что Соединённые Штаты должны были оказаться в сложной ситуации, и я хотел пойти на службу. Но я страдал сильной степенью миопии и знал, что в очках меня не примут. Позже они брали практически любого, кто не был слепым, но в то время я не подходил под стандарты. Поэтому я начал искать способы излечения. Я пробовал остеопатию, но далеко с ней я не ушёл.
Я спросил совета у врача, прописывавшего мне очки, но он сказал, что миопия неизлечима. Я оставил попытки на какое-то время, но не перестал думать об этом. Я фермер и знал из опыта жизни на свежем воздухе, что здоровье – это нормальное состояние живых существ. Я знал, что когда здоровье утрачено, то в большинстве случаев оно может быть восстановлено.
Я знал, что когда я впервые попробовал поднять бочку яблок, чтобы погрузить её на тележку, я не смог этого сделать, но после небольшой практики стал способен делать это с лёгкостью и не понимал, почему если одна часть тела может быть укреплена с помощью упражнений, то другие не могут. Я мог вспоминать время, когда миопии у меня не было и мне казалось, что если нормальный глаз может стать миопическим, то возможно и для миопического глаза вновь стать нормальным.
Через какое-то время я снова пришёл к оптику и сказал ему о своём убеждении, что способ излечиться есть. Он ответил, что это, скорее всего, невозможно, так как все знали о том, что миопия неизлечима. Уверенность, с которой он произнёс это, произвела на меня эффект, слегка противоположный тому, чего хотел добиться оптик.
Поэтому, когда он сказал, что излечение миопии невозможно, я знал, что это не так и твёрдо решил никогда не бросать поиски, пока они не увенчаются успехом. Говоря вкратце, позже мне посчастливилось услышать о докторе Бейтсе, и, не теряя времени, я тут же отправился к нему.
После первого визита я смог значительно улучшить своё зрение путём расслабления глаз для проверочной таблицы Снеллена и после нескольких месяцев скачкообразного процесса лечения я стал способным читать 20/10 в проблесках. Я все ещё испытываю улучшения и, когда я смогу видеть чуть лучше, я собираюсь снова пойти к оптику и сказать ему, что я думаю о его офтальмологическом учении».
Факты Против Теорий
Повсеместно принято, что читать очень мелкий шрифт крайне опасно, а чтение любого вида шрифта в движущемся транспорте считается ещё более вредоносным. Однако, смотреть вдаль, при этом, не видя ничего конкретного, считается очень полезным для глаз.
В свете данных предрассудков факты, содержащиеся в следующем письме, представляют отдельный интерес:
«Утром в понедельник по дороге домой, я была приятно удивлена тому, как члены моей семьи говорили о моих глазах. Все они говорили, что мои глаза стали ярче и выглядели отдохнувшими, и это после двух дней путешествия в поезде. А ведь я ни на минуту не оставляла свои глаза без дела по дороге домой.
Я читала журналы и газеты, смотрела на пейзаж за окном – в действительности, пользовалась глазами в течение всего времени. Моё зрение вблизи великолепно. Могу часами читать без усталости в глазах… Сегодня ходила в центр города, и когда я вернулась домой, мои глаза были очень уставшими. Очень мелкий шрифт на табличке [напечатанный шрифтом «диамант»] очень мне помог…
Я бы хотела иметь вашу маленькую Библию [шрифт фотографического уменьшения, которым напечатан текст Библии намного меньше шрифта «диамант»]. Я уверена, что очень мелкий шрифт успокаивающе действует на глаза человека, и неважно, что я прежде думала по этому поводу».
Было замечено, что глаза этой пациентки не были утомлены двухдневной поездкой на поезде, в течение которой она постоянно читала; они не были утомлены многими часами чтения и после её возвращения. Они получали отдых при чтении очень мелкого шрифта; но они сильно утомились при путешествии в центр города, когда у них не было возможности фокусироваться на объектах небольшого размера.
Позже я отправил ей страницу из Библии, и она написала:
«Эффект даже первого усилия прочитать его, был чудесный. Если вы верите в это, я не испытывала чувства «скошенности» глаз с тех пор. И хотя мне не кажется, что моё зрение прямо так явно улучшилось, но мои глаза сейчас чувствуют себя гораздо лучше».
Излечился Без Личной Помощи Доктора
Я постоянно слышу о пациентах, сумевших исправить своё зрение, следуя тому, что написано в моих публикациях, без какой-либо непосредственной помощи с моей стороны.
Человек, написавший следующее письмо, доктор, является ярким примером такого случая, так как он не только сумел вылечиться сам, но и смог помочь вылечить некоторые очень серьёзные случаи дефектного зрения у своих пациентов.
«Сначала я попробовал центральную фиксацию на себе и получил потрясающие результаты. Я выбросил очки и сейчас могу видеть как никогда лучше. Я читаю очень мелкий шрифт (меньше газетного) на расстоянии шести дюймов от глаз и могу на расстоянии вытянутой руки все ещё читать его без замыливания букв.
Я обучил некоторых моих пациентов Вашим методам, и все эти люди достигли результатов. В одном случае у женщины имела место частичная катаракта левого глаза, и она не могла ничего видеть на проверочной таблице Снеллена с расстояния двадцати футов и едва мог видеть буквы с расстояния десяти футов.
Сейчас данная пациентка может читать 20/10 обоими глазами одновременно, а также каждым глазом по отдельности. Правда в левом глазу, как она сама говорит, иногда присутствует лёгкий туман.
Я мог бы описать вам и много других случаев, когда люди получали улучшения с помощью центральной фиксации, но этот случай, как мне кажется, наиболее интересным».
