Биосфера – час осознания

Мысли В.И.Вернадского о возникновении и развитии жизни на Земле, влиянии жизни, в первую очередь разумной, на планету.

“Мысль – явление планетарное. Жизнь породила мысль. Мысль изменяет жизнь, всю жизнь планеты, её биосферу. Ноосфера – мы, наш разум – новая геологическая сила, как океан, как ветер, как солнце! Судьба жизни, судьба разума, судьба планеты – всё едино отныне!”

Прошлое свидетельствует…

Крупнее всех Рамзесов, Александров Македонских и Магометов в учебниках истории следовало бы дать портрет пастуха. Именно его стада, неуклонно пожирая степи, опустошили землю хуже набегов, а костры уничтожили богатство более ценное, чем все Персеполи, — лесной покров целых стран. Такая не видная на фоне великих битв, строительств и реформаций деятельность овцевода и козопаса разрушила почву, надвинула сушь пустынь, и не будет чрезмерной смелостью предположить, что она-то в конце концов и подорвала экономику некогда великих царств, тем самым погасив блеск древних очагов культуры.

К этим давним событиям, в горький смысл которых вглядывался еще Энгельс, обращено внимание ученых сегодняшнего дня. Ибо возникла ситуация, когда под угрозу поставлена вся биосфера земного шара.

О состоянии среды написано так много, что ограничимся некоторыми штрихами. Дымы индустриальных центров Западной Европы заносятся ветрами уже в Швецию, Норвегию, Финляндию, отчего выпадающие там дожди порой становятся сернокислотными. В Средиземном море жизнедеятельность за последние двадцать лет сократилась примерно на треть, и даже в Мировом океане, по мнению Жака Пикара, уже произошли стойкие биологические изменения. «…Положение ухудшается очень быстро, оно гораздо более опасно, чем это представляется большинству людей…» — пишет руководитель Отдела естественных ресурсов при ЮНЕСКО М. Батисс.

В приступе острого самоуничижения некоторые западные теоретики поспешили объявить род человеческий единственным, который «губит свое гнездо». Это чистейшей воды напраслина. Начнем с того, что живые организмы не раз вызывали экологические катастрофы, которые неузнаваемо меняли облик Земли. Самая мощная из них произошла миллиарды лет назад, когда древние водоросли и микроорганизмы превратили бескислородную атмосферу Земли в кислородную. «Рухнувшие своды» погребли прежнюю жизнь, зато возникла новая, и мы ее наследники. Есть также данные, которые свидетельствуют, что пышная растительность каменноугольного периода так изменила кругооборот элементов в почве, что земля покрылась пустынями. Подобные события, правда меньшего масштаба, случались еще не раз, и, похоже, не всегда они были для биосферы благоприятными.

Отсюда следует вывод, что длительное и стойкое равновесие биосфере чуждо. Она сама его непрерывно нарушает. Следовательно, призывы «не трогать природу», «оставить все, как есть», «не вмешиваться в ее дела», пусть они продиктованы самыми благородными чувствами, утопичны по самой своей сути. Еще один вывод состоит в том, что биосфера может развиваться путем отрицания своих прежних форм.

Так ли велико наше могущество, что оно способно вызвать в ней новый необратимый сдвиг? Безусловно. С доисторических времен лесной покров сократился примерно на две трети (следствием этого, в частности, было двукратное, а то и трехкратное усиление поверхностного стока). За очень короткий срок человек, добывая уголь, нефть и газ, вывел из недр такое количество захороненного углерода, что в атмосфере ощутимо возросло содержание углекислого газа. Концентрация одних элементов и рассеивание других возросли до такой степени, что можно говорить о новой, неприродной геохимии ландшафтов.

Отличие вызванного нами сдвига от всех предыдущих, однако, не столько в масштабах (атмосферу мы пока, в общем, не изменили!), сколько в темпах. Если в геологической предыстории срок радикальных преобразований среды исчислялся миллионолетиями, то сейчас все решают даже не сотни, а десятки лет. В результате, если раньше биосфера имела запас времени для перестройки, то теперь этот шанс почти исключен.

Человек и «Правило фенека»

Но есть и другое принципиальное отличие. Древние организмы могли «осознать» и изменить ими же вызванный неблагоприятный сдвиг не больше, чем камень траекторию своего падения. Мы находимся в совершенно ином положении.

Правда, этот тезис, чаще завуалированно, ныне взят под обстрел. Вторая напраслина, которую мы порой на себя возводим, состоит в утверждении, что деятельность человека во все времена сводится к ухудшению природы. Это совершенно не соответствует фактам. Долина Двуречья, как и колыбели других цивилизаций, до появления культуры была болотистой, нездоровой местностью с довольно скудной растительностью. А болота Фландрии и Колхиды? А угнетенная пустыней Калифорния? Не следует полагать, что до появления человека биосфера везде процветала, а с его приходом всюду стала клониться к упадку. Земли, правильно орошенные или, наоборот, осушенные, скудные почвы, которые познали удобрение, стали плодоносить так, как этого, быть может, не случалось с каменноугольного периода. Таким образом, хозяйственная деятельность никогда не была однозначной. Ее результатом был и упадок, и подъем биосферы; обе эти тенденции, переплетаясь, пронизывают всю историю.

Вот, однако, вопрос, пожалуй, еще более важный. Мы видим, что вызываемый человеком сдвиг противоречив по своим последствиям. Мы знаем, что единственное наше преимущество состоит в осознании происходящего, а значит, в умении делать надлежащие выводы и поступать соответственно этим выводам. Но доказано ли это?

Существует некое правило… Впрочем, о нем лучше всего рассказал Экзюпери, наблюдая, как питается улитками пустынная лисица фенек. Одной из великих тайн природы назвал он увиденное.

«Мой фенек останавливается не у каждого кустика. Он пренебрегает некоторыми из них, хотя они и увешаны улитками… К другим приближается, но не опустошает их: возьмет две-три ракушки и переходит в другой ресторан.

Что он — играет с голодом? Не хочет разом утолить его, чтобы продлить удовольствие от своей утренней прогулки? Не думаю. Слишком уж его игра соответствует необходимости. Если бы фенек утолял голод у первого же кустика, он бы в два-три приема очистил его от живого груза. И так — от кустика к кустику— он полностью уничтожил бы свой питомник. Однако… все происходит так, как если бы он отдавал себе отчет в том, что рискует. Ведь стоило бы ему насытиться, не принимая никаких предосторожностей, и улиток бы не стало. А не стало бы улиток — не стало бы и фенеков».

Точное наблюдение. Эволюция действительно отработала вот эту инстинктивную тактику поведения вида (обучение, кстати, стоило бесчисленных жертв). Присутствует ли здесь осознание? Скорей всего нет, но оттого результат не становится хуже. А человек? Соблюдал ли он мудрое «правило фенека»?

Не соблюдал и, пожалуй, не мог соблюсти. Ибо потребности фенека — величина довольно постоянная, чего нельзя сказать о потребностях человека.

Кстати сказать, некоторые зарубежные исследователи уже предложили человечеству «правило фенека» в качестве единственного спасительного рецепта: стабилизация, нулевой уровень развития и таким способом предотвращение кризиса среды.

Но вернемся к проблеме осознания. Распространено мнение, что мы не можем упрекать наших далеких предков в том, что они, выкорчевывая лес и расчищая землю под свои поля, положили начало последовавшему за этим бесплодию. Предвидеть отдаленные последствия своих действий люди в те времена еще не могли. Их хозяйственный уклад просто не позволял заглядывать так далеко в будущее, они не были вооружены научными знаниями и, разумеется, не могли поступать иначе. Другое дело, наше время…

Упрекать предков — занятие в самом деле бесполезное, но так ли уж они ничего не осознавали?

Уже около трех тысяч лет назад в Древнем Китае существовали правила охраны, использования, разведения лесов, которые мало чем отличаются от современных. Без осознания отдаленных последствий природопользования такие правила вряд ли могли появиться. Подобные примеры не единичны, но лучше рассмотрим более подробно, как же все-таки были погублены, скажем, плодородные земли Северной Африки.

Сейчас трудно поверить, что нынешние бесплодные территории Северной Африки много веков были едва ли не самой богатой житницей мира. Высокую культуру земледелия карфагенян наследовал победивший Рим (свод агрономических правил, кстати, составлял 28 томов — это к вопросу об отсутствии надлежащих научных знаний). Имперские устремления побудили Рим форсировать хозяйство. Были распаханы земли, которые прежде не распахивались, срублены леса Атласских гор, чего прежние хозяева почему-то не делали, применены более интенсивные методы земледелия.

Сейчас читают:  Проект "Общее Дело"

Результатом была прогрессирующая эрозия. Потом пришли вандалы, чей меч разметал все и вся. Место земледельцев заняли кочевники, стада которых довели растительный покров до гибели.

Значит, не в одних пастухах было дело, и мы, говоря о них, преувеличили их роль, да и момент слепой стихийности тоже. Потребовалось сложное стечение экономических, политических, военных обстоятельств, хозяйственных просчетов, чтобы погиб процветающий, долгое время стабильный земледельческий комплекс. Как вообще, кстати, могли возникнуть, развиваться, процветать эти искусственные, но благодатные островки биосферы, если наши потомки не были в состоянии осознать перспективу своих поступков? «Правило фенека» тут не действует, потому что эти оазисы возникали с точки зрения природных процессов мгновенно, и для стихийного приспособления просто не хватало времени. Нет, нет, все не так однозначно, и наши далекие предки хозяйничали отнюдь не на ощупь! С самого начала было доказано, что разум — это сила направленного созидания.

И, подводя общий итог хозяйствованию человека на Земле, зададимся вопросом: возрос род человеческий или сократился? Умножились его благосостояние и мощь или уменьшились? Ответ ясен. Несмотря на слабость науки, темноту невежества, стихийность социально-экономического развития, человеческий разум и в прошлом доказал свою надежность в борьбе с обстоятельствами. Доказал, что тенденция созидания превосходит тенденцию разрушения.

Панацеи нет!

Однако тут можно предвидеть серьезные возражения. Да, могущество человека возросло. Но не за счет ли займа? Природа отдала все, что могла, теперь надо расплачиваться. А чем? И разве ушла в прошлое ситуация земель Карфагена? Нет больше имперской политики, экономического варварства, разрушительных войн? Изменился их масштаб, но не характер, а значит, планета может обратиться в пустыню и без взрывов ядерных бомб.

Все так. Заметим, однако, что демократическое движение, борьба против монополий, милитаризма и имперских притязаний ныне все чаще включают в себя и протест против загрязнения среды, хищнического отношения к природе. Это тоже осознание, и оно быстро крепнет, что немаловажно.

К чему приводит «экономическое варварство», говорит хотя бы пример Минамата. В этом японском рыбацком поселке в конце пятидесятых годов была зарегистрирована новая странная болезнь, которая делала людей калеками и убивала их. Вскоре выяснилось, что в трагедии виноват химический концерн «Тиссо», чье предприятие сбрасывало в залив насыщенные ртутью отходы. Ртуть заражала рыбу и с пищей попадала в организм людей. Технологическую ошибку, если это была ошибка, можно было быстро поправить, очистные сооружения обошлись бы самое большее в сотни тысяч долларов.

Но то была не ошибка, а политика максимальных прибылей. Масштабы отравления ширились — десятки погибших, сотни, если не тысячи заболевших. Около десяти лет длилась борьба, в которую включились печать и общественность Японии, прежде чем концерн пошел на уступки. Самое чудовищное во всей этой истории то, что формально отравители не нарушали законов, — до 1967 года в Японии за загрязнение среды не предусматривалось никаких санкций. Массовое убийство, так сказать, на «законном основании»! Вот и судите, что тут от неумения видеть последствия, от несовершенства научных знаний, а что от самой структуры социально-экономических отношений капитализма.

Было бы, однако, ошибкой думать, что снятие этих отношений автоматически исключает проблему ухудшения среды. Что в этом случае достаточно принять законы и ввести строгие административные меры, как небо тотчас очистится от дыма, а реки станут прозрачными. Все гораздо сложней.

Щекинский химический комбинат под Тулой практически перестал загрязнять атмосферу. Но стоимость очистных сооружений составила сорок процентов от стоимости основных производственных фондов.

Значит, все дело в средствах, и если бы стало возможным выделить их сколько надо, то опять же наступила бы полная благодать? Однако случается и такой парадокс: средства выделены, а предприятие их не осваивает. Равнодушие, недомыслие, экономическая незаинтересованность? Но иногда и средства есть, и выгода для предприятия очевидна, и желание имеется, а все остается как было. Нет технологии очистки, и ее не удается разработать!

Проблема на первый взгляд не такая уж страшная. Неразрешимых научно-технических задач не существует, не удалось сегодня — удастся завтра. Верно. А какой ущерб за это время нанесет загрязнение? И главное: «завтра» будет уже другая, более совершенная технология производства. Совершенная в техническом смысле этого слова. А больше или меньше она дает отходов — это еще неизвестно.

Следовательно, предстоит новая гонка? И возможно, новое отставание средств очистки?

Вот именно. Однако и это не все. Можно ли считать очистку панацеей? По ориентировочным подсчетам профессора А. И. Жукова, в 1980 году количество сточных вод в нашей стране составит 180 миллионов кубометров в сутки («река» вдвое полноводней Волги у Ярославля). В принципе можно уловить все отходы, изменить их консистенцию, перевести вещество в другую форму, но сами по себе они никуда не денутся, будь то отходы твердые, жидкие или газообразные. Конечно, кое-что можно использовать или перевести в безвредное состояние. Остальное можно захоронить, выбросить в море, распылить высоко в воздухе, но ведь если в одном месте убавится, то в другом-то прибавится! Такая операция сродни латанию тришкина кафтана. Выходит, что очистка — мера, часто правильная и необходимая, но это вовсе не спасение от всех бед.

Необходимые условия

Вернемся к более общему взгляду. Все, что человеку надо, он брал, берет и будет брать из природы, так как больше взять неоткуда. При этом в отличие от фенека человек берет все больше, поскольку он благодаря разуму единственное на Земле существо, способное быстро и многократно увеличивать свою сырьевую базу. Если при этом способность человека увеличивать ресурсы опережает его траты и перекрывает порчу, которую он наносит природе, то в этом случае все в общем идет относительно нормально. В принципе эта способность историей человечества доказана.

Возникло, однако, два новых момента. Во-первых, невиданно возросли темпы и масштабы хозяйствования. Во-вторых, под влиянием этого хозяйствования быстро изменилась природная ситуация уже на всей планете, тогда как сам способ хозяйствования не претерпел должных изменений. Оставим в стороне план социально-экономический (трагедия Минамата тут достаточно показательна, но, к счастью, она типична далеко не для всех стран). Остановимся на технологии.

Исторически сложилось так, что ученые и инженеры-технологи заняты исключительно разработкой самой технологии, а производство — исключительно самим производством. Никогда (или очень редко) технологи не задумывались, а как разработанный ими процесс скажется на природе, какие изменения он в ней вызовет. Их никто не обучал пониманию экологических проблем, никто и не требовал такого понимания. Зачем, когда есть реки, куда можно спускать отходы, есть атмосфера, в которой рассеется любой дым, а на крайний случай в проект можно заложить кое-какие сооружения очистки? Такой подход был выгоден экономически и казался естественным в ту пору, когда чистых рек было много, а заводов мало.

Закон инерции действует не только в физике. Данное положение сохранилось и тогда, когда природные фильтры стали изнемогать под непосильной нагрузкой. Вспомним, что первые тревоги и недовольства подчас воспринимались как мешающая делу «лирика». Прежний подход к технологии владел умами.

Каковы же рекомендации науки относительно нового подхода? Прежде всего экономика и экология должны, объединиться. Будет ли новая наука называться экологической экономикой, экономической экологией или экоэкономикой — дело десятое. Важно рассматривать природу и социалистическое хозяйство как единое экономическое целое. На всех уровнях этой системы, во всех решениях и проектах. Собственно говоря, новую науку даже не надо изобретать. Она есть — это география, чьи представители издавна изучают природные и экономические процессы в их взаимосвязи.

В свою очередь, технология должна экологизироваться. Иначе говоря, при разработке любых новых технологических процессов надо учитывать не только производственную эффективность, но и степень влияния на природу, количество и качество отходов, способы их обезвреживания. Для этого необходимо привести в действие все рычаги: экономические, административные, моральные. Идеал выглядит так: производство интенсивно развивается без загрязнения среды и истощения ресурсов. В принципе тут возможно полностью безотходное производство; оно не утопия, примеры такой технологии есть.

Сейчас читают:  Мобильные приложения и психическое здоровье. Какая связь?

Пойдем дальше. Человек и раньше улучшал биосферу, мобилизуя ее скрытые возможности. Современная наука и техника, увеличивая потенциальную опасность разрушения, одновременно и прежде всего увеличивают созидательную мощь человека. Он может теперь не только использовать скрытые возможности биосферы, но и создавать новые. Путем выведения новых пород микроорганизмов-санитаров, путем «приручения» насекомых, путем развития новых биологических сообществ можно повысить стойкость биосферы и улучшить ее в масштабах планеты. Иначе говоря, в ней можно произвести революционный сдвиг в благоприятную как для человека, так и для самой природы сторону. Такие возможности есть.

Между Сциллой и Харибдой

Всё? Нет. Мы перечислили некоторые необходимые, но недостаточные условия. Единый природохозяйственный комплекс — это, пожалуй, сверхсистема, настолько она сложна и громадна. Следовательно, к наладке ее самой и отдельных ее звеньев надо подходить во всеоружии современных средств и методов прогнозирования, планирования, организации и управления. Мало того, их надо как можно быстрее совершенствовать. Частные, плохо связанные друг с другом решения, подход с позиций обыденного «здравого смысла» дадут, если вообще дадут, незначительный эффект. Даже комплексный подход уже недостаточен, нужен подход системный, с использованием новейших средств и достижений науки управления.

Объясним, почему так (попутно станет ясна сложность задачи). Казалось бы, какая может быть связь между применением минеральных удобрений и скоростью речного потока? Связь, однако, имеется. Питательные соединения азота и фосфора сносятся с полей в водоемы, и такая подкормка способствует произрастанию водорослей. Первое следствие: становится больше отмирающих водорослей, на гниение интенсивней тратится находящийся в воде кислород, его перестает хватать рыбам. Второе следствие: речное дно обрастает водорослями, по которым легче скатывается вода. Скорость течения возрастает, режим реки оказывается нарушенным, берега подмываются и так далее и тому подобное. Но нельзя же оставить поля без удобрений? Нельзя! Невольно припоминается задача о лодке, в которой надо перевезти волка, козу и капусту…

Другой пример. Двигатели автомобилей опасно загрязняют воздух. Электрический двигатель этого недостатка лишен. Значит, надо сосредоточить усилия на разработке электромобиля. Появление этой машины на улицах, ясное дело, сразу улучшит состояние городской среды.

«Верен ли подход?» — спрашивает доктор философских наук И. Б. Новик. Нельзя сравнивать один бензиновый автомобиль с одним электромобилем, сопоставлять надо миллионы тех с миллионами этих. При таком подходе сразу возникает вопрос. Да, миллионы электромобилей не будут отравлять воздух выхлопными газами. Зато они могут насытить город электрическими полями. А это тоже вид загрязнения, возможно, не менее опасный, чем газ. Так выиграем мы на такой замене или проиграем? Не лучшим ли окажется альтернативное решение — полная очистка выхлопных газов или замена двигателя внутреннего сгорания каким-нибудь паровым?

Подобных проблем — больших и малых — тысячи. При этом надо учесть, что сейчас, как никогда, возросла «цена ошибки». Что имеется в виду? Еще недавно ни один капитан, даже при самом пылком желании, не мог погубить, скажем, такое море, как Балтийское. Сейчас это возможно. Достаточно вылить в Балтийское море порядка

200 000 тонн нефти, как оно скорей всего станет биологической пустыней. А это вполне может произойти при аварии современного супертанкера.

Ошибка проектировщика, плановика, исполнителя куда менее наглядна, чем неверная команда капитана супертанкера. Убытки от этого будут столь же существенными. Тем более что множество мелких ошибок вполне могут составить одну крупную. Поэтому широкая экологическая образованность становится не меньшей, если не большей, общественной потребностью, чем образованность техническая или математическая. А качество организационных мер приобретает неоценимое значение.

Путь, который мы избрали

Возможен ли другой путь? О рецепте «нулевого развития» мы уже упоминали: «нулевое развитие» — это застой, а к чему ведет застой, объяснять не надо. На Западе выдвигаются и другие рецепты. Мы сами себя лишаем чистого воздуха? Что ж, сегодня мы берем чистую воду из водопровода и находим это естественным. Завтра мы будем получать Чистый воздух из какого-нибудь воздуховода. Какая принципиальная разница? А, вы спрашивайте, как быть вне дома? Существуют маски, можно, наконец, сразу вживлять фильтры в дыхательные пути новорожденных…

Все это говорится не в шутку. Идея та, что человек сможет обойтись без биосферы, — ее функции возьмет на себя техника при условии технического преобразования человеческого организма. Всерьез с этим спорить не хочется. Даже если такой выход и возможен, даже если развитие необходимой техники и опередит кризис биосферы, то остаются некоторые неучтенные «мелочи». Не будем останавливаться на духовном состоянии человека в таком мире, хотя это очень важно, выдвинем довод, лежащий в той же плоскости техницизма. Животные могут исчезнуть быстро; микробы уцелеют. И тогда единственным объектом болезнетворных микробов станет человек…

Еще рецепт — все образуется само собой, развитие техники автоматически снимет возникшее противоречие. Разве наиболее современные виды производства — атомное, электронное — не оказались одновременно наиболее «чистыми»?

Это соображение немного стоит. Кому не ясно, скольких усилий стоила чистота атомного производства? И чем она вызвана?

Пожалуй, единственный источник такого рода рецептов — неверие в способность общества правильно спланировать свое будущее, неверие в общественный разум, в быстрый подъем его культуры. Примечательно, однако, что и на Западе хозяйство с муками, вопреки многим канонам свободного предпринимательства, пытается перейти на единственно возможный сейчас путь развития. Иные рецепты остаются личным достоянием породивших их теоретиков.

Для нас это факт немаловажный. Какими бы потенциальными преимуществами в деле предотвращения экологического кризиса ни обладал социализм, работа не сможет завершиться полным успехом, если вокруг будет усиливаться загрязнение атмосферы и Мирового океана.

Ощутим ли сдвиг? У нас, в СССР, в последние годы, как известно, были приняты важные, направленные на сохранение среды законы, выделены большие средства, осуществляются такие крупные проекты, как, скажем, очищение Волги и Урала. Здесь, в частности, показателен опыт рязанцев (см. «Вокруг света» № 9 за этот год). Системный подход применен к разработке мер по использованию и сохранению Байкала. Характерно принятое в прошлом году постановление Верховного Совета Эстонской ССР. С одной стороны, мероприятия по охране среды как по республике, так и по отдельным районам, городам, предприятиям этим постановлением включены в перспективные и годовые планы развития народного хозяйства. С другой стороны, постановление предусматривает обязательное изучение основ охраны природной среды на предприятиях и в учреждениях, привлечение к этому делу возможно большего числа людей. Таким образом, теория, о которой мы говорили, уже становится практикой.

Различные законодательства и меры сейчас интенсивно принимаются и за рубежом, где формальные или половинчатые, а где и довольно решительные. Сравнительно быстро удалось договориться и о совместных научных разработках, тому пример наш договор с США. Здесь произошли и другие сдвиги. Выработана, скажем, международная конвенция, которая предусматривает возмещение ущерба, вызванного загрязнением морской среды нефтью (размер выплаты установлен до 30 миллионов долларов, в особо серьезных случаях он может быть и выше). В отдельных случаях разрабатываются или уже разработаны менее вредные для среды технологические процессы.

До идеала, понятно, еще крайне далеко, нет даже Международного статута природы, которого бы все страны придерживались. Но бросим взгляд с другой стороны. Что опасность грозит всей биосфере, наука осознала практически лишь в шестидесятых годах. От первых громких и авторитетных предупреждений нас отделяют немногие годы. За этот короткий срок понимание стало если не всеобщим, то массовым. И «час осознания» уже сменяется «часом решений».

Скачать только этот материал

Биосфера - час осознания
0 0 голосов
Рейтинг статьи
Подписаться
Уведомление о
guest
0 Комментарий
Встроенные отзывы
Посмотреть все комментарии
0
Будем рады вашим мыслям, прокомментируйте.x
Share via
Copy link